Закон предусматривает право рядовых граждан на общенациональный референдум. Теперь нашлись граждане, решившие этим правом воспользоваться.

Борис Жуков

Инициатива

Жребий брошен. 12 июня в десятую годовщину государственного суверенитета России, около 180 человек, собравшиеся в зале столичного кинотеатра "Иллюзион", образовали инициативную группу по проведению всероссийского референдума. (Предполагается, что в день выхода этого номера "Итогов" соответствующие документы будут поданы в Минюст на регистрацию.) Прошедшая на следующий день на редкость представительная Всероссийская чрезвычайная конференция по охране природы приняла обращение к экологическим общественным организациям и активистам с призывом поддержать референдум. В него должны войти три вопроса: о допустимости ввоза в страну радиоактивных материалов, о восстановлении федерального органа охраны природы и о восстановлении федеральной лесной службы.

Первый вопрос можно считать скорее попутным - российские "зеленые" давно боятся, что нынешняя Дума уступит твердому желанию Минатома сорвать куш на переработке отработанного ядерного топлива с чужих станций и снимет действующий пока законодательный запрет на такой импорт.

Сама же идея плебисцита вызвана к жизни исчерпанием всех других способов как-то урегулировать дикую ситуацию, возникшую в России после ликвидации федеральных природоохранных ведомств - Госкомэкологии и Рослесхоза (см. "Итоги" № 22, 2000). За неполные четыре недели, отделяющие злополучный президентский указ от собрания инициативной группы, на свет родилось бесчисленное множество статей, обращений, открытых писем и официальных посланий, призывавших главу российского государства одуматься. Послания в защиту Госкомэкологии Владимиру Путину направили по крайней мере 20 администраций субъектов Федерации (в том числе и те, кто до ликвидации Госкомэкологии находился в. длительном конфликте с ней - президент Адыгеи и кабинет министров Башкирии) и 9 региональных законодательных органов. Что до Рослесхоза, то Совет Федерации принял специальное обращение, призывающее президента сохранить эту службу, за которое проголосовали все 120 присутствовавших на заседании сенаторов.

Сказать, что на все эти призывы не было никакого ответа, было бы безудержным оптимизмом. За время, ушедшее на одностороннюю переписку, МВД успело ликвидировать созданную в ряде регионов (в частности, в Москве) экологическую милицию, а Минобразования - исключить из перечня педагогических специальностей пункт "преподаватель экологии". Если сразу по выходе указа кое-кто надеялся, что все происходящее - лишь грубая управленческая ошибка, то к июню стало ясно - это не чья-то личная глупость, а политика государства. Хотя ни до каких словесных объяснений с общественностью власть так и не снизошла, если не считать нескольких выступлений нового "хозяина" природоохранного дела - министра природных ресурсов Бориса Яцкевича. Они лишь подтвердили: идет не смена уполномоченного органа, а сворачивание самой функции. Вот тогда и вспомнили об идее референдума, высказанной в первые же дни после указа.

Опыта проведения общенациональных референдумов у российских "зеленых" (как, впрочем, и у любых других неправительственных организаций) нет - до сих пор такие плебисциты (о сохранении СССР и введении в России поста президента, о доверии президенту, о новой Конституции) инициировались только верховной властью, причем еще до принятия нынешнего закона об этой процедуре. Проку от зарубежного опыта мало: политические и правовые реалии Австрии или Швейцарии, мягко говоря, слишком сильно отличаются от российских. Остается опираться на ограниченный опыт локальных экологических референдумов.

В 1995 году "зеленые" добились назначения в Костромской области местного референдума о строительстве АЭС. Ни Минатом, ни его контрагенты из местной власти не смогли вовремя оценить опасность, полагая, что кучка маргиналов скорее всего не сумеет пройти все необходимые формальности и уж в любом случае окажется бессильной против информационных и административных ресурсов своих мощных оппонентов. Когда они обнаружили свою ошибку, было поздно: расклад голосов оказался для атомщиков разгромным - против станции проголосовало 88 процентов избирателей.

Из этой истории атомщики сделали вывод: выиграть референдум невозможно, а потому его нельзя допускать. И когда на следующий год "зеленые" начали подготовку к проведению в Красноярском крае плебисцита о строительстве завода РТ-2 (на нем предполагалось утилизировать отработанное ядерное топливо), их оппоненты не стали тратить время и силы на дискуссии, а сразу опротестовали в суде саму правомерность голосования: завод - объект федеральный, а значит, его судьба не может быть решена местным голосованием. (Такая норма действительно есть, причем надежды "зеленых" изменить ее при помощи общенационального референдума разбились о другую юридическую ловушку: предметом последнего не могут быть права и полномочия субъектов Федерации.) Краевой суд, а затем и все вышестоящие инстанции согласились с этим доводом. А воспрянувшие духом атомщики задним числом опротестовали на том же основании итоги костромского референдума и добились их отмены - недавно "зеленые" окончательно проиграли это дело в Верховном суде.

Ценный опыт Минатома по борьбе с волеизъявлением народа был оценен по достоинству другими ведомствами и региональными властями. Именно такая тактика - затягивание и, в идеале, срыв референдума - избрана Каспийским трубопроводным консорциумом и мэрией Новороссийска против защитников побережья (см. "Итоги" №24, 2000). Правда, в соседнем Геленджике в этом году одновременно с президентскими выборами прошел плебисцит, на котором абсолютное большинство жителей высказалось против строительства нового порта. Формально это пока самая убедительная электоральная победа экологов, однако она во многом обусловлена тем, что на их стороне была администрация города.

Сами же "зеленые" наиболее успешной считают историю, в которой до голосования дело вообще не дошло. В 1998 году "Гринпис России", не сумев договориться с московскими властями об их отношении к городской зелени, начал сбор подписей за проведение в Москве голосования по этому вопросу. В разгар кампании мэрия и Мосгордума предложили "Гринпис" ее прекратить - в обмен на принятие специального городского закона о зеленых насаждениях. Предложение было принято, и, к чести московских властей, они выполнили свое обещание, хотя разработка подзаконных актов к некоторым статьям принятого закона не завершена до сих пор. Такой исход не только избавил "зеленых" от тяжелой, оттягивающей все силы кампании, а городскую власть от угрозы публичного поражения, но и позволил сторонам в дальнейшем нормально договариваться: власть заметила на подведомственной территории наличие экологической общественности и признала этот факт.

Инициаторы нынешнего референдума не скрывают, что больше всего их устроил бы именно "московский вариант" - даже если для этого придется пойти на какие-то компромиссы. Они, однако, понимают, что разговаривать с ними если и будут, то не раньше, чем они продемонстрируют серьезность своих намерений и соберут хотя бы сколько-нибудь значительную часть от требуемых по закону двух миллионов подписей. В мае была надежда на помощь самих упраздняемых ведомств. Но глава Госкомэкологии Виктор Данилов-Данильян, сделавший несколько непривычно резких заявлений и выражавший готовность отстаивать свой комитет, был спешно отправлен на пенсию. А ликвидационную комиссию возглавил его зам Алексей Порядин, озабоченный прежде всего собственным административным выживанием и потому откровенно ориентирующийся на новое начальство. Руководство Рослесхоза еще держит марку, но вряд ли рискнет активно содействовать референдуму. Правда, и в той, и в другой системе работает достаточно неравнодушных и не слишком пугливых людей, которые при случае поучаствуют в затеянной кампании в частном порядке. Кое-какие надежды рождают и упомянутые выше обращения губернаторов - "зеленые" надеются, что хотя бы в регионах, возглавляемых "подписантами", административный ресурс не будет использован против них. В конце концов, в России сегодня действуют около полутора тысяч неправительственных организаций, отношение их всех к разгрому Госкомэкологии различается разве что крепостью употребляемых выражений. И хотя среди них немало карликовых и нищих, но есть и такие монстры, как Социально-экологический союз с его десятками тысяч членов. Если эта армия не сможет за отведенные законом три месяца собрать два миллиона подписей, то потом она уже никогда и никому не докажет, что в России существует какое-то общественное экологическое движение.

Часовой механизм включается с момента регистрации инициативной группы. Если нужное число подписей будет - это автоматически означает назначение референдума, отменить который с этого момента не смогут ни президент, ни сами инициаторы, ни ЦИК, ни господь бог.

Итоги 27 июня 2000